- … седеющих… лысеющих, со всклоченной бородой, весом за центнер и… хромых?
- Не хромых, а прихрамывающих, с элегантной бородкой и тростью…
Вообще-то я говорила не обо всех импозантных мужчинах, а всего лишь об одном из них…

***
Этой трости 25 лет. Десять лет ходит с ней Он, Мастер…
Когда-то, давным-давно он сделал трость в подарок одному человеку, который был вынужден ходить с опорой. Ходил тот человек 15 лет…
Теперь ходит, опираясь на нее, Мастер. В этом есть что-то мистическое…

***
Кусочки дерева с легким шелестом вылетали из-под сверкающего резца, сжатого сильной рукой еще молодого тогда Мастера. Он молча улыбался в усы своим мыслям - ему вспомнилось вечное, как мир "Надо отсечь все лишнее"…
Освобождаясь от лишнего, кусок дерева постепенно покрывался узором затейливой резьбы и превращался…

2.

- Майор, доложите принятую из сороковой армии обстановку. Где пояснительная записка?
- Вот план операции, товарищ полковник.

***
- Как проходит чернобыльская операция по ликвидации последствий, где графические материалы?
- Уже переданы в оперативную группу...

***
Подмосковье, так мы это называли… Объект практически в центре Москвы глубоко под землей.

3.

- Надо слетать в Сухуми, на базу миротворцев. Что-то у них там в аппаратной нелады… Бывали в сухумском санатории МВО?
- Доводилось, товарищ полковник. Рядом за забором санаторий ПВО…
- Вот-вот… Дендропарк, обезьянник… ничего этого уже нет… Война. По ихнему – палец полковника указал в потолок - межэтнический конфликт… Обернешься быстро – наладишь связь, наблатыкаешь чуток ребят и назад. Одна нога там другая здесь. Удачи!

Знать бы тогда, что именно так оно и будет…
Эх, полковник - кто тебя за язык-то тянул?

4.

Самолет оторвался от взлетной полосы Чкаловского и взмыл на пригородом Москвы.
Сухуми. Это был его третий визит в этот город.

***
Впервые он побывал в нем будучи еще студентом МЭИ. Побывал вместе со своей будущей женой – студенткой с параллельного потока (студентов этого потока из белой зависти называли "физиками" – они изучали оптоэлектронные приборы - модные в те времена и еще казавшиеся фантастикой лазеры). Путешествовали они по маршруту Воентура "Пятигорск-Домбай-Сухуми"…
В Пятигорске готовились к выходу в горы, неделю бродили по тебердинскому заповеднику и по военно-грузинской дороге спустились в Сухуми. Там уже несколько дней нежились на пляже военного санатория.
Помнится, тогда он впервые увидел и горы, и море. Горы впечатлили сильнее…

***
Вторично в Сухуми ему довелось побывать по санаторной путевке от поликлиники Генштаба – руководство в те времена проявляло неустанную заботу о здоровье своих подчиненных.
По утрам, делая традиционную разминку в свое удовольствие, он жалел бедных ПВОшников, которые принудительно занимались физподготовкой - крутились в колесах, бегали и подтягивались до умопомрачения. Как объяснил при случае один из них – это у них традиционный обязательный реабилитационный десятидневный курс…

Однажды невдалеке среди камней он заметил занимавшегося растяжкой человека. Познакомились. Сашка оказался инструктором рукопашного боя в одной из частей ВДВ под Симферополем. Напросился в спарринг. Было страшно. Сашка умел убивать и учил этому других – по-другому драться уже не мог, он же считал, что неплохо владел одним из спортивных стилей каратэ… Через полчаса Сашка сказал "Хватит" – ему стало неинтересно, да и синяков на их телах прибавилось, а белые кимоно стали грязными, как сапог…
Они так и тренировались вместе. Весть о двух "серьезных" ребятах быстро разнеслась по побережью. "Иверию" у Сулеймана (в кафешке прямо за воротами военного санатория) им подносили к столику и не разбавляли, в ресторанах покрупнее их никто не цеплял…

Позже как-то в парке санатория он увидел группу мальчишек, которые пытались делать нечто похожее на каратэ. Оказалось, они изучали кун фу по книжке. За старшего – Мамука Гогиашвили.
В извечном споре между сторонниками каратэ и кун фу ребята все же склонились на его сторону – он был убедительней книжки. Позже была посылка с мандаринами и слова признательности, письмо из армии и благодарность "сенсею" за наставление на Путь.

Много лет спустя Мамука проездом побывал в Москве и заехал к нему. Он тогда уже успел повоевать с грузинами. Закончил он плохо – погиб в Грозном в Первую чеченскую, воюя на стороне боевиков.

 ***
Цепь его воспоминаний была прервана пробежавшей по телу самолета дрожью, вызванной лихим заходом "летунов" на посадку…

5.

С военного аэродрома, минуя паспортный, таможенный и прочие контроли в сопровождении обвешанных оружием десантников он вместе с прочими авиапассажирами был доставлен на территорию сухумского военного санатория. Там стояла бригада наших "миротворцев", призванных "разводить" воюющие стороны, официально - гасить межэтнический конфликт…
Санаторий было не узнать – теперь он стал во истину военным.

Вот они родные КаШеэМы – командно-штабные машины – накалившиеся, как консервные банки на южном солнце. В их тени лежал экипаж, навстречу не спеша, шел лейтенант… Ждали…
Десантники подтащили к машинам ящики с ЗИПом, бойцы-связисты принялись их лихо "драконить", а лейтенант – вяло оправдываться…

К обеду неисправность была устранена, с чувством исполненного долга он успел выкупаться и доложить в Москву. Оставалось дождаться самолета.

***
Он шел от одной машины к другой и тут… хлопнуло – потом так и не выяснили: грузины ли, абхазцы ли шарахнули по базе российских "миротворцев" из минометов… Трое тогда погибли на месте, четверо попали в госпиталя в разных концах нашей необъятной Родины...

***
Очнулся он в самолете, было больно. Болела нога. Ему сказали, что ее нет… Вот так… "одна нога там, а другая здесь"…
Эх, полковник - кто тебя за язык-то тянул? Накаркал…

6.

Первый, кого он увидел в госпитале, был особист...
Молодой подполковник, положив на тумбочку пакет с яблоками, вкратчивым голосом объяснил ему, что последние дни он никуда из Москвы не выезжал, а его военная травма получена по пути следования со службы домой...

***
Слева от него лежал Володька из Волгограда, "афганец". Крепкий мужик - теперь уже под пятьдесят, а тогда – прапор, взлетевший на мине вместе со своим отделением и БТРом. Остался жив.
На нем светило российской военной травматологии начальник травматологического отделения ЦВКГ имени Бурденко Николай Кузьмич Николенко (Кузьмич, как по свойски, но с почтением величали все его за глаза) еще тогда сделал кандидатскую: утраченные мышцы бедра успешно заменил бедолаге частью широчайшей мышцы с его же спины. Володька запросто делал горизонтальную стойку на подоконнике, а вот нога "щелкала" - приехал подлечиться.
Володька работал директором в одном из волгоградских казино - бандиты пригласили "афганца" свадебным генералом для прикрытия… Он это понимал…

Справа мучался Женька Астраханцев, "уссурийский тигр" девятнадцати лет, десантник с покалеченными ногами и практически слепой - подорвался на мине в Приднестровьи…
Служили вместе с другом-одноклассником, сами и напросились в "десантуру" – пострелять захотелось мальчишкам.
Подорвались при штурме переходившего из рук в руки оружейного склада на своих же минах, про которые отцы-командиры уже позабыли… Одноклассник погиб, Женьке повезло…

Напротив него располагался военный трубач Андрей – наркоман с "аппаратом Елизарова" на ноге, вечно скуливший и клянчивший у лечащего врача Сергея Ниловича промедол или морфин.
Андрюша уверял всех будто бы это именно врачи "посадили его на иглу и приучили к колесам"…
Жить бедолага начинал вечером после ухода врачей, устремляясь на поиски наркоты для восполнения своих запасов. Все дело в том, что те кто поумнее, как только боль становилась терпимой, сразу же отказывались от "дури", сестрички же не торопились докладывать об этом врачам…

***
Чуть позже в его палате появились двое сбитых машиной вместе с мопедом  тинэйджеров (в те времена военным госпиталям чтобы выжить разрешили принимать "коммерческих больных" за плату). Так вот Славка и Мишка - коммерческие, одноклассники. У одного папа водитель пушкинского авторитета, у второго – этот самый авторитет, Саня…
Палата украсилась новеньким музыкальным центром, цветным телевизором, видеомагнитофоном… Мальчишки, правда, долгое время пребывали без сознания и развлечения не сразу были востребованы контингентом.
Саня переживал, растопыривал пальцы, тряс похожим на дамскую сумочку кошелем, из которого как бы невзначай выглядывала рукоять "макарова"… Однажды он увез Нилыча к себе на виллу, трое суток поил пока сам не угодил в "Кащенко" с "белочкой"…

***
О госпиталях и людях встреченных им там можно рассказывать долго.
Как проснулся однажды от страшной боли во время очередной операции и обложил всех присутствовавших в операционной "помощников смерти" сверху до низу...
Как некий кудесник от медицины путем иглоукалывания "сращивал" его кости...
Как сестрички крали промедол, подменяя его практически бесполезной смесью анальгина с димедролом, а потом торговали или "ширялись" сами...
Как умирали после операций молодые ребята и как выживали старики...
Как после стакана водки ехала крыша у искалеченных афганцев, сухумцев, приднестровцев, чеченцев - людей, в 18-20 лет ставших калеками, о дальнейшей судьбе которых их Родина и думать-то не хотела…

Это уже другие истории...

7.

Лечили его долго, три года: госпиталь - операция - гипс - реабилитация - госпиталь - операция… Дважды он заново учился ходить…
Ходить он научился только с опорой… Вот тут и вернулась к нему сделанная им трость - тому, для кого он ее делал, она больше была не нужна…

Кончилась и его молодость…

8.